80 ответов в этой теме

[TiO]

По-моему интровертов сейчас мало, а вот экстравертов 90 процетов населения Земли. Личные наблюдения.

[Elon4ik]

Довольно таки интересная тема. На мое мнение,чем же все таки отличается уединение от одиночества могу сказать иные слова:
Для меня уединение - это как частичка одиночества, только вот уединение, происходит по собственной воле, а одиночество как по своему желанию, так и по сложившимся фактам.Также уединение не так долго длится как одиночество,просто хочется на некоторый период уединиться от всего и побыть наедине, а вот одиночество...
Для некоторых людей одиночество -смысл жизни, без которого они просто не представляют себя.
Лично для меня наоборот, я ценю не одиночество, а уединение, потому что некоторый период мне хочется побыть наедине, а потом пообщаться с другими людьми.
Не хотелось бы, что бы люди были одинокими, хотя как говорят, можно себя почувствовать одиноким и среди друзей, но тогда возникает другая мысль, а друзья ли это когда тебе с ними одиноко...

[hound]

   А вот такой вот вкусный кусок нашел - об одиночестве и всем остальном... из текста "Лоскутное одеяло, или Психотерапия в стиле дзэн"

   — Что ж, девочка, – сказал змей, опустив морду на сложенные лапы (уютно, гад, устроился!), – тебе и голову сложить не жалко, столько там глупостей понапихано.
    — Ну и сложу.
    — Ну и сложи.
    — Ты, змей, ничего не понимаешь. То есть ты знаешь много, и про пустыню, и про город, но у тебя нет главного.
    — Чего? – змей поднял морду и сощурил глаза.
    — Что такое братство, – медленно сказала девочка. – Чтобы все заодно.
    — Поползли, – сказал змей. – Я тебе одну вещь хочу показать. Всё равно тебе в яму рано прыгать.
Девочка нерешительно последовала за ним.


    — Быть живым или мертвым – вопрос согласованности с окружающими, – разглагольствовал змей. – Прошу обратить внимание на вон те постройки. Ты знаешь, что это?
    — Кладбище.
    — Правильно. Чем тебе не братство, где все заодно?
    И позже:
    — Тебя не смущает, что я всё время прав?
    Девочка не ответила.


    — Расскажи мне, кем был твой отец.
    — Он был… Ну, я не знаю точно, как эта профессия называется.
    — Тебе всё равно?
    — Наверное, да.
    — Посмотри туда. Ты видишь лошадь?
    — Да.
    — Это и есть твой отец.
    — Почему?
    — Что значит почему? Ты не веришь?
    — Нет.
    — А зря. Это правда. А что здесь странного? Он всегда хотел, чтобы его считали за лошадь. Все желания исполняются. Кем бы ты хотела увидеть свою мать?
    — Пантерой.
    — Жалко. Не в этот раз. Вон попугай в золоченой клетке. Это она. Дай ей семечек.
    — Я тебя ненавижу, змей.
    — Это причина отказать ей в семечках? Дай. Она будет рада.
    — Почему я?
    — У тебя они есть, а у меня – нет.


    — А где твои родители, змей?
    — В зоопарке.
    — Как? – Она замерла, застыла. – Как? В зоопарке?
    — А что ты удивляешься? Змеи почти все живут в зоопарках – или в музеях. В пустыне мало кто живет.
    — В музеях? В музеях мертвые змеи.
    — Это вопрос согласованности, малыш. Мне не нравится об этом говорить. Ползем дальше, чего ты остановилась?
    — Хорошо, пойдем. Расскажи мне про зоопарк. Мы туда сейчас идем?
    — Да чего я поведу тебя к своим родителям? Я туда вообще очень редко хожу.
    — А как они туда попали? Их поймали, змей?
    — Нет, они сами записались туда. Прошли по конкурсу, дождались очереди. Слушай, что ты мне травишь душу? Я не люблю об этом говорить. Зачем тебе нужно знать про зоопарк?
    — А зачем тебе нужно было знать, что я делала на краю ямы?
    — Логично. Но если ты просто поддерживаешь таким образом светскую беседу…
    — Нет. Расскажи мне. Я хочу знать, как твои родители попали в зоопарк.
    — Думаешь, я это знаю? Я мало следил за процессом, мне тогда нужно было о себе заботиться. Но я потом видел много змей, переселявшихся туда. Думаю, у моих родителей всё было точно так же.
    — Как?
    — Видишь ли, мы, змеи, меняем кожу, несколько раз за жизнь. У нас несколько шкур. Три шкуры есть у всех, их меняют еще в детстве. Скажем так: когда меняют третью, это считается превращением в взрослого. На самом деле шкур больше. Семь, десять, может быть, это неизвестно. И неизвестно, одинаковое количество шкур у всех, или нет. У некоторых их бывает 15, это точно. Но сколько их у тебя – никогда не узнаешь, пока не сбросишь старую кожу – есть там новая или нет.
    Ну вот, и после того, как кожа меняется в третий раз, почти все начинают бояться – вдруг это всё, последняя. Скажем, так: это общая версия, что нужно бояться за шкуру, я в последнее время думаю, что здесь что-то не так. И, в общем, получается, что все как бы боятся за свою кожу – обычно четвертую или пятую. Чтобы она не поранилась, не замерзла, не вымокла, не высохла, или сама собой не начала меняться. А где ее хорошо беречь? Ее хорошо беречь в зоопарке или в музее.
    — Но в музее же они мертвые!
    — Конечно, с ними уже не поговоришь. Но и те, что живут в зоопарке, говорят только об условиях содержания. А в музее – о господи, что ж тут непонятного! Если ты хочешь сберечь шкуру – то как ее лучше всего сберечь? Удалить остальное.



    Они идут в зоопарк, к родителям змея, уже по городу. Лица встречных становятся злее и напряженнее, и девочке становится легче, привычнее. Змей ползет по асфальту, ему хуже.
    — Змей, тебе нравится город?
    — Ужас.
    — А мне здесь прекраснее, чем где-либо.
    — Как странно ты начинаешь говорить: твои слова отделяются от тебя. Они похожи на ваши деньги: они так долго были не твоими, в смысле, каждая купюра становится твоею на такой короткий срок, что как бы никогда твоей и не становится. Они всегда чужие.
    — Что?
    — Деньги.
    — Да… Мне очень важно, что я живу в городе. Для меня это не просто город, это Город. Это особое пространство, совершенно независимое от зданий и трамваев. Хотя здания – тоже, они в меня проникают… Мне кажется, что моя душа построена так же, как этот Город, в ней та же структура улиц и иерархия фонарей. Там, внутри, всё построено по тому же плану.
    — Господь, большие города обречены небесным карам…
    — Ты ужасно вредный сегодня.
    «Когда? – ужасается про себя змей. – Она знает меня только два часа. Кто здесь кого гипнотизирует? Она уже моя жена. Адаптируемость резко возросла при переходе из пустыни в город. Зря я согласился вести ее к своим родителям. Впрочем, куда еще? Куда бы я ее повел?
    «Может, он обиделся? – скачет мыслями девочка. – А интересно, какие его родители, такие же, как он, или нет? А вдруг они все одинаковые? Почему мне совсем не страшно? Я стояла у края ямы… Хитрец, как он отвлек меня? Обманул? Я сама во всем виновата…»
    И тут они вдруг исчезли, разъединенные одинокими мыслями: девочка стала прозрачной и растаяла в воздухе; змей высох, и его чешуя и кости слились с песком пустыни.



    — Змей, сегодня мой день рожденья.
    —    Грустно.
    —    Почему это грустно?
    —    Ты, наверное, ожидаешь чего-нибудь веселого и особенного сегодня. Но, скорее всего, ничего не произойдет, и ты обидишься.
    — Как ты угадываешь? Слушай, это же точно такая история, которая была со мной, и из-за которой... ну, в общем, я оказалась у ямы. Ты слушаешь?
    —    Да.
    — Понимаешь, когда я была совсем маленькой девочкой, ну, не совсем, мне было семь лет, так вот, один раз я гуляла по берегу моря. Это было утром, а ночью до этого на море был шторм, настоящая буря, а я всегда мечтала пойти после бури на берег и пособирать то, что выбросит. А родители меня не хотели отпускать далеко. Я обошла наш пляж, который был возле дома, но ничего не нашла такого интересного, кроме одной двустворчатой ракушки. И я хотела идти собирать дальше, но родители мне запретили. Папа просто сказал – во, как я хорошо всё помню – он сказал: «Слабая аргументация для    небезопасного предприятия», и я начала плакать, а мама сказала – она у меня всегда была гений коммуникации – «А разве на нашем пляже ты ничего не нашла интересного?» Я показала ей ракушку, а она воскликнула: «Ой, это же жемчужница! Смотри, Петя (так папу зовут) – это моллюск, в котором вырастает жемчуг!» Я посмотрела: обычная ракушка, полосатая такая, чуть выгнутая, а мама распелась: «Настоящая жемчужница, как тебе повезло, только пока она слишком маленькая, ей нужно подрасти, и внутри нее обязательно вырастет жемчужина». Папа тоже тогда подключился: «Да, её нужно посадить в аквариум, в аквариум, в аквариум, у нас как раз такой аквариум есть на балконе, и создать в нем необходимые условия, поддерживать температуру, ухаживать, и через десять лет ракушка откроется и подарит тебе жемчужину...»
    И вот я, маленькая дура, завернула эту ракушку в мокрую тряпку, принесла домой, вымыла старый аквариум, и десять лет делала всё, как сказали родители, и воду меняла, и температуру поддерживала, и через десять лет я ее открыла, и оттуда выпал камешек, вот такой обыкновенный серый камешек, какими завален весь наш берег...
    Они помолчали.
    — Вот такие родители гады? – спросил змей.
    — Нет, не гады... Но это же обман, понимаешь, они меня обманули, это просто подло, они же знали!...
    — И теперь тебе кажется, что там, дальше, за пляжем, лежало настоящее сокровище, которое могло стать твоим?
    —    Я об этом не думала... меня убил их обман. Они же обещали. Пусть бы уж подсунули туда жемчужину, если...
    —    Какая прекрасная история. Я завидую тебе, малышка. Сейчас тебе семь лет, и вместо того, чтобы идти на берег моря, за пляж, ты бежишь к яме... Твоя жизнь полна смысла. Тебя обманывала погода?
    —    Да.
    —    А подруги?
    —    Да, и тогда они переставали быть подругами.
    —    А я?
    —    Ты же обещал мне что-то показать! Я только поэтому пошла с тобой.
    —    Вот видишь, я ж говорил: твоя жизнь полна смысла. Мир не пуст для тебя. Даже в пустыне, на краю бездонной ямы, для тебя нашелся кто-то, кто обманул.
    —    Так ты обманул меня?
    —    А ты меня?
    —    А я тебе ничего не обещала.
    —    Вон, – сказал змей. – Вон, чтобы духу твоего здесь не было. Когда ты уйдешь, воздух здесь станет чище. Извини, что отвлек тебя. Исчезни. Я поползу к своим камням, которые ты пока не оскорбила, начав превращать в жемчужины.
    —    Нет, змей, нет! – закричала девочка.
    Начался ветер. Змей пополз против него и исчез в норе. Девочка, борясь с ветром, сделала несколько шагов, но ветер – это был уже настоящий ураган – сорвал ее с места и увлек вдаль. Началась песчаная буря.



    Кости, слова, чешуя - простые кусочки смерти. Ветер стихает, и птица падает грудью в песок.
    - Я знала, что ты придешь. Когда и где - этого не знала. Но мне стало всё равно: когда. Проходит не жизнь, проходят дни, а жизнь, как и смерть, безразмерна, и только их смена отмечена временем. Мне недавно снился сон, что ты входишь ночью в мою комнату. Я сплю сейчас одна, муж у себя, и вот ты вползаешь ночью, и свиваешь кольца у моей кровати, кладешь голову рядом с моей. Мне становится так хорошо..... И вдруг я слышу, как муж идет по коридору. Я вскакиваю, а ты уползаешь за дверь, и муж то ли пугается тебя, то ли обижается, потому что я слышу, что он идет обратно к себе. Я выскакиваю из комнаты и бегу за ним и думаю: ну как ему объяснить, что это же ты, и тебе можно появляться когда угодно и где угодно, а если нельзя, ты всё равно появляешься... Но только я понимаю, что он ничему не поверит, и возвращаюсь обратно в спальню. И то ли это происходит там же, то ли уже другой сон, только я вижу, как ты изо всех сил дуешь мне в лицо. Так сильно дуешь, и мне хорошо - безумно, я хохочу, а ты дуешь, дуешь... И вот ты правда пришел.
    - Я здесь уже три дня.
    - Где здесь? Что ты имеешь в виду?
    - Я приполз в город, нашел твой дом и наблюдал за тобой. Ну, не фантазируй, я не подглядывал везде, я только смотрел, как ты ходишь на работу, как гуляешь с ребенком и стоишь в магазине. Всё было очень мило и, конечно, довольно скучно, и сегодня я решил перестать партизанить и явиться перед тобой. Ты стала взрослой?
    - Я? Скорее, одинокой. Как выразился недавно один мой приятель, я обезнадежилась. Я ужасно рада, что ты пришел. Что-то я никак не соображаю. Ты хочешь есть?
    - Нет. Да. Ну вот, ты и меня запутала. Как тебе моя новая кожа?
    - Я не заметила. По-моему, ты совсем не изменился.
    - Этого не может быть. Ты невнимательна. Посмотри мне в глаза.
    И начался их бесконечный разговор глазами, который вряд ли они могли бы произнести вслух:
    - Мне совсем не нужно ничье внимание. Если бы оно мне было нужно, оно бы у меня было. Я живу в пустоте.
    - Откуда ты это знаешь?
    - Я ни от кого не завишу. Я не принадлежу никому и ничему.    Может быть, я уже умерла. Я живу в пустоте.
    - Нет, ты обманываешь себя.    Ты не живешь в пустоте. Твоим Богом является тело.
    - Пусть так. Мне всё равно. Я думаю так, ты думаешь иначе. Какая разница теперь?
    - Как какая разница? Я же пришел.
    - Наверное, слишком поздно. Я вытравила из себя всё, что относилось к тому времени. И историю с ямой, и историю с раковиной, и то, что ты бросил меня одну, - я бросила все эти истории вверх, и они так и не упали обратно. Я перестала смотреть на себя и стала смотреть на космос, а на него смотри - не смотри, он одинаково безразличный и бессмысленный. И я стала такой же. А приди ты раньше, я бы просто тебя прогнала.
    - А ты и гнала. Ты совсем не изменилась. Капризная девчонка.
    - Да, капризная девчонка.
    - Бросай всё, пошли со мной.
    - Ты сошел с ума.
    - Если ты живешь в пустоте, какая разница?
    - Да, в пустоте, но всё же...
    - Ага! Ты не живешь в пустоте. Твоим Богом является тело и чужое мнение.
    - Пусть так.
    - Ничего себе пусть! Кому ты живешь?
    - Хорошо, не себе.
    - Бросай это. Пошли со мной.
    - Но...
    - Не тяни! Ты еще большая змея, чем я. Ты извиваешься бесконечно. Ты способна увидеть свой хвост, что ты тянешь за собой по жизни?
    - Какой хвост, что за бред... Я живу в пустоте...
    - Врешь, ты просто из пустоты соорудила стенку. Ты живешь во времени, причем стараешься во всем сразу. Ты растягиваешь себя на целую жизнь, ты пытаешься занять собою всё время и пространство. Сократись!
    - Я...
    - Посмотри мне в глаза!
    - Не торопи меня!
    - Не торопить тебя куда?
    - Угнаться за тобой...
    - Посмотри мне в глаза.
    И позже, за секунду перед тем, как исчезнуть:
    - У нас не получилось в пустыне, на улице и в городской квартире. Давай встретимся на верху горы.
    - Давай.


    Перед тем, как пойти на гору, она долго мылась, причесывалась, одевалась. Хорошо замужней женщине ходить на свидания. Она как-то с нежностью представила себе мертвеца, который хоть раз там в году или в месяц может встать из могилы и пошататься - даже ему в этом народная мудрость не отказала.
    - Здравствуй.
    - Привет.
    - Что это с тобой?
    - А, это... Ты имеешь в виду цепь и ошейник? Я решил стать твоим ангелом-хранителем и думал, что я могу сделать по этому поводу. Вот, хотел сесть на цепь, да только на мне ошейник не держится. Выползаю, и ничего не могу с этим поделать.
    - Почему на цепь?
    - Чтоб всё было честно. Ангел-хранитель, во-первых, должен делить судьбу своего подопечного, а во-вторых, выполнять хоть немного его желания, то есть, обычно, садиться на цепь.
    - Ёрник, насмешник, дурак и...... Ты за этим меня звал?
    - Много званых, да мало избранных.
    - Не морочь голову. У меня не так много времени.
    - О! Вот это уже интересно. Расскажи мне про время.
    - Время сильнее всех. Оно как асфальтовый каток, хотя от его дыхания не дрогнет пушинка. Я связана им по рукам и ногам. И с каждым моим действием меня становится меньше.
    - Говори, говори еще.
    - Время - самое липкое... Меньше всего его в часах. У него несколько ужасно глупых детей: справедливость, память, забвение.
    - Говори еще, говори... Ты знаешь, нет ничего красивее тебя в пустыне. Ты вся переливаешься, ты создана почти из ничего, ты ничего не понимаешь, но ты удивительно прекрасна. Помнишь, я тебе говорил, сколько у тебя в голове глупостей понапихано, - прошло много лет, а глупостей стало еще больше, и нравишься ты мне еще сильнее. Я как дурак откликаюсь на каждый твой зов, я злюсь, если ты меня забываешь. И та пещера драгоценностей, к которой я тебя вел...
    - Так ты вел меня к пещере драгоценностей?
    Змей хохочет.
    - Я никак не могу привыкнуть к твоей запутанности. Знаешь, раньше у многих людей были звери. Но очень мало кто теперь умеет добраться до человека, так сильно там всё запутано. Вот, пожалуй, у меня получается, потому что я - змей вертлявый. У слонов и тигров еще иногда получается, они идут напрямую, крушат всё к чертовой матери, но всё же проходят. Мне вообще кажется, что у людей теперь больше связи с бактериями.
    - Почему?
    - Ну, они незаметные, одинаковые, всепроникающие и всё время что-то синтезируют.
    - Кто - люди или бактерии?
    - Вот именно.
    - А ты не такой?
    - Я - царский сын. А ты?
    Она помахала рукой:
    - Поди сюда, я тебе что-то скажу на ухо. Так вот, змей: я останусь на воле. Понимаешь?
    - Ага.
    - Я буду всегда ближе к тебе, понимаешь?
    - А не к старческому маразму?
    - Я всё равно буду жить в городе, в своем времени людоедов и в своем племени людоедов.
    - Ага.
    - Но я буду приходить на гору. А ты спускайся в город.
    - Ага, однажды ты залезешь сюда, а меня не будет, и тебе скажут: «Он куда-то уполз». А тем временем я буду в городе, и решу тебя немного подождать, и стану чистильщиком обуви - или сыщиком! Вот, я всегда мечтал стать сыщиком! Между тем ты отправишься в пустыню, чтобы найти меня там...
    - Тебе никогда не надоедает болтать?
    - Надоедает. Иногда.
    - Тогда завязывай.
    Тогда он завязал себя узлом и сказал:
    - Я люблю тебя.
   
    И сказка пошла дальше, а я пошел домой.

Сообщение изменено: hound (17 February 2009 - 14:29)

[[me]]

2Elon4ik: Просто люди делятся на экстравертов и интровертов. Первые не представляют свое существование без общества. Им нужно постоянное общение. Вторые же сосредоточены на своем внутреннем мире. Они часто бывают мечтательны и одиноки. Конечно общаются с людьми но не стремятся к этому. Такие люди еще бывают склонны к творчеству.

[[me]]

Ну да, согласен что темпераментов больше. Но эти 2 основополагающие. Как раса или пол.

[veresk]

Просто люди делятся на экстравертов и интровертов.

На самом деле, люди делятся на тех, кто ест белые волокна у мандаринов и тех, кто их сдирает и выкидывает =)

Любые деления условны, особенно если на чёрное и белое. Переходных типов куда больше; мир вообще состоит преимущественно из оттенков.