Just Desserts
Внимание! Администрация портала TombRaider.ru запрещает размещение, копирование или цитирование данных рассказов где-либо, за исключением создания копий на локальных носителях информации. Авторские права на тексты принадлежат их переводчикам.
Just Desserts
Как в большинстве больниц в ночное время, там было темно, холодно, стерильно. Заполняющее чувство страха, смешанное с беспомощностью и сквозняком слёз сломили бы кого угодно, кроме самых закалённых и тренированных людей, которые шли по коридору. Для большинства людей, работавших в больнице, болезнь была не больше, чем работой, и их случайное появление не делало ровным счётом ничего, чтобы облегчить страхи как посетителей, так и пациентов.
К счастью, по крайней мере для тех, кто пришёл навестить своих близких, часы посещения закончились, и все, кроме тех, кто был рядом с умирающими родственниками, были тихо выпровожены ещё час назад. В течение следующих нескольких часов они отдохнут, у них будет передышка от подсознательного страха медицины.
С другой стороны, пациенты были совсем не счастливы. Ночь в больнице, даже если кто-то и привыкал к этому за долгие годы, могла заставить отчаяться и плакать даже самых твёрдых людей. Однако даже среди больных были люди, которым повезло больше, чем остальным. Многие были изолированы от окружающего мира. Другие за день настолько устали, что даже ночные страхи не могли помешать им уснуть. Среди всех тех, кто лежал в больнице, меньше всего повезло тем, кто были здесь новенькими и по разным причинам не могли уснуть, был ли это больной, лежащий на соседней койке и создававший шум, или только проблемы, вызванные сном в незнакомой постели.
Свет в палате на четвёртом этаже был тусклым, это, как надеялась сиделка, было приятно её пациенту. С дыхательной трубкой, приделанной к его горлу, он был не в состоянии разговаривать. Днём раньше врачи из этой больницы вытащили из его плеча пулю, вправили ему сломанные ногу и руку, подвязали его грудь, чтобы помочь его сломанным рёбрам быстрее срастись, и обездвижили его чтобы предотвратить всякое лишнее движение с его стороны. Капельницы капали едва слышно в тишине, воцарившейся в госпитале на оставшиеся несколько часов, капали медикаменты. Вколотые ему препараты прекращали действовать, а сиделки всё ещё не было рядом чтобы снова вколоть их ему.
Он нащупал пульт вызова медсестры, схватил его рукой, затем остановился - он получал удовольствие от того факта, что он, впервые за долгие часы, начал снова приходить в чувство. Боль, конечно, не была для него новшеством, до этого он выдержал намного худшее. По сравнению с некоторыми передрягами, в которые ему случалось попадать в былые годы, это казалось сущим пустяком. Он вдавил кнопку на пульте и закрыл глаза.
Несколько минут спустя он почувствовал над собой поток свежего воздуха. Он попробовал улыбнуться. В тот момент это была неожиданная роскошь. На какое-то время он смог уснуть и ему снилось, что он летит, парит на ветру, нестеснённый весом койки, напалечниками, трубкой в его горле, или иглой в его вене. Он снова был свободен.
Он почувствовал угрызение совести за …что-то… Его разум пытался что-то ему сказать, пытался напомнить ему…что? Почему он не мог вспомнить? Он решил, что, вероятно, с ним что-то приключилось при падении. В конце концов, где-то по пути вниз он ушиб голову, он был в этом уверен. Он мог обматерить врачей, которые сказали, что у него нет сотрясения (просто чудо!). Что же произошло?
Вдруг что-то промелькнуло у него в голове. Когда его привезли в палату, он заметил, что окна, насколько он мог их видеть, были закрыты. Не было ручки, ни снаружи, ни внутри, которая бы позволила им подниматься или крутиться в какую-либо сторону. Откуда же этот внезапный ветер? В панике он открыл свои глаза и повернул голову вправо настолько, насколько мог, пытаясь что-нибудь рассмотреть в тусклом освещении. Хотя он знал, что окно не может быть открыто, занавеска колыхалась от нежного ветерка. Раз показавшийся приятным, теперь освежающий прохладный бриз заставил по его спине пробежать холодок, а руки покрыться гусиной кожей. Что-то было не так…
Движение!
Он даже повернулся ещё больше вправо, игнорируя боль в плече, пытаясь увидеть, что же двигалось в его комнате. Он не слышал, как открылась дверь…действительно, она была закрыта сиделкой, когда та вечером уходила из его палаты Тени играли в комнате, отображаясь на стенках. Первое, что пришло ему в голову, это позвать на помощь, но дыхательная трубка не позволяла ни одному звуку вылететь из его глотки.
Затем до него дошло: он, должно быть, спал. Это был сон, или так действовало обезболивающее, или и то, и другое. В конце концов, окно, конструкция которого не предусматривала его открывания, не могло просто распахнуться от ветра. И он лежал на четвёртом этаже. Да в целом мире не нашлось бы того, кто был способен пробраться на четвёртый этаж снаружи, даже того, кто бы захотел это сделать, за исключением…
“Привет, Пьер”.
Расплывчатое изображение в его глазах сразу же пришло в фокус и перестало двоиться, и его взору открылись коричневые волосы, женская фигура, кобура на её талии и коса, качающаяся у неё за спиной. Она была бесшумна, так как шла медленно и осторожно по кафельному полу, двигаясь словно призрак.
Она пристально посмотрела на него теми глазами, которые в прошлом он не раз встречал. Её пристальный взгляд буквально буравил его, пронзал его как если бы он был тонкой простынёй, прозрачной тканью вместо того прикованного к постели, фактически беззащитного больного.
Лара Крофт…
Мысль вернула его разум к реальности, и он потянулся за пультом, чтобы позвать сиделку. Когда его рука приближалась к устройству, он нечаянно толкнул его и почувствовал, как оно начало соскальзывать с кровати. Настолько быстро, насколько можно, он скользнул рукой за пультом и его ухватил его за провод.
Лара без интереса смотрела на него, на его пальцы, ищущие кнопку сбоку на его кровати, позволила им почти коснуться её, а затем ботинком толкнула край кровати. “Упс.”
Пьер смотрел в немом ужасе на устройство вызова, соскользнувшее с края кровати и качающееся всего в нескольких дюймах от него. Несколько раз оно коснулось стены и, наконец, остановилось.
“Уууу”, - со снисходительным сочувствием сказала Лара - “ты потерял свою маленькую игрушку?”
Её силуэт возвышался над ним, и это привело его в ярость, а он не мог высказать ни слова в свою защиту. Он даже не мог вытащить трубку из своего горла – его руки были привязаны к койке. Где-то внутри Пьер ДюПонт начал дрожать от страха, Но он этого не должен был выказывать…даже этой женщине, этой девчонке, стоящей перед ним. Он не должен был доставить ей такого удовольствия.
“Прошу прощения за окно”, - продолжила Лара – “я надеялась, что ветер не потревожит тебя. Я думала, что ночной воздух будет просто слишком приятным, чтобы тревожить тебя”“
Пьер вскипал от ярости, он стиснул зубы, сжав ими ребристую трубку.
“Тут-тут”, - сказала Лара, глядя на него. “Почему ты в таком виде? В конце концов, мои источники меня не обманули. Давай же посмотрим, что с тобой такого случилось, что ты попал в это место…” Она взяла его карту и, послюнявив палец, начала листать её. “Хммм…пуля в плече…это всегда приятное ощущение. О, сломанная нога! О, и с рукой тоже самое. Замечательный выбор, между прочим. Сломанные рёбра… незначительные внутренние повреждения и пара порванных связок”. Всё ещё держа карту в руке, она посмотрела на него. “В общем, это всё довольно неприятно, я бы сказала. Но зато это ни в какое сравнение не идёт с тем, что я собиралась с тобой сделать, если бы в тот день тебя догнала”.
Пьер взглянул на неё. Какого чёрта она собиралась делать?
Лара закрыла папку и аккуратно положила её обратно в маленький пластиковый конверт в футе от кровати. Она наклонилась к нему. “Да, ты отделался чуть большим, чем шлепком по руке. Вот почему этой ночью я здесь.
Пьер нахмурился. Это не имело никакого смысла.
“Глупая я…я уверена, ты уже позабыл, не так ли?”
Пьер немного наклонил голову.
“Что ж, я не забыла. Знаешь, когда ты убил Майкла, что-то внутри меня просто взорвалось. О, я вижу, ты уже вспомнил. Тебе следует знать, что я потратила много времени в попытках выследить тебя. Мне улыбнулась удача, ты при этом поранил себя, с тех пор я поняла, что это ты был в Китае, я собралась улететь оттуда когда услышала об этом”. “ Пьер потряс головой, пытаясь сказать, что он не понимает, о чём идёт речь.
Из кобуры Лара достала на свет один пистолет. Пьер удивленно поднял брови: он не ожидал, что Лара с собой принесёт ЭТО.
“Узнаёшь его, Пьер? Конечно да. Это пистолет .38-ого калибра, на улицах его называют “униженный”. Это ужасное оружие, правда. Оно совершенно бесполезно, если стрелять с достаточно большого расстояния. Ты, разумеется, не взял бы его с собой на охоту, так как его пробивная мощь очень мала. Всего шесть выстрелов, что хуже, чем обыкновенная обойма от “магнума” или другого мощного пистолета. К тому же приходиться перезаряжать каждый патрон вручную. Не то, что бы ты пожелал держать в руке, когда попадёшь в опасную ситуацию. Итак, ты наверно удивлён, почему же один из них я взяла с собой сегодня ночью, верно?”
Пьер не отвечал. Он заметил в голосе Лары дрожание, а это был признак того, что человек перешёл черту или находится в серьёзной опасности. А это, как он решил, было очень плохо...
Лара вскинула пистолет и крутанула барабан, прислушиваясь, как он щёлкает при вращении, пока наконец не остановила его нажатием курка. “Этой ночью, Пьер, мы немножко поиграем. Я уверена, что ты раньше слышал об этой игре. Она называется “Русская рулетка”. Очень простая и несложная игра. Всё, что нужно – это пистолет, пуля и парочка законченных дураков. И сегодня в роли дураков будем мы. Правила довольно просты. Два дурака по очереди приставляют пистолет к голове и нажимают на курок”.
Лара приставила ствол пистолета к виску и, убедившись, что Пьер смотрит на неё, нажала на курок
Пистолет сухо щёлкнул.
Лара улыбнулась, затем направила пистолет на Пьера, держа его в нескольких сантиметрах от его лба. “При обычных обстоятельствах, тебя можно было бы назвать счастливчиком, если бы ты остался жив. Итак, скажи мне, Пьер…ты чувствуешь себя везучим?”
Глаза Пьера пересеклись, и он с усилием посмотрел на её палец, давящий на курок во второй раз. Он почувствовал пот на своих бровях и лбу. Вот что это было…Лара действительно свихнулась...
Секундой позже Пьер услышал сухой щелчок и почувствовал, что он снова начал дышать.
Лара положила пистолет и снова начала. “Я уверена, ты понимаешь, что в обычных условиях ТЫ должен был бы нажать на курок. Но, учитывая твоё состояние, я решила, что у меня это лучше получится. Какие-нибудь возражения?”
Пьер не смог произнести ни слова, даже если бы он и мог говорить. Лара полностью парализовала его страхом, который он ни разу не испытывал в своей жизни.
“Я так не думала. Но ты забыл, о чём я тебе говорила. Теперь ты весь во внимании. Я попробую снова”.
Лара встала в полный рост и взглянула на Пьера. “Это было две недели назад. Мы с Майклом искали “Фигуру Рассвета” в тех пещерах, когда ты выскочил из неоткуда и выхватил это из моих рук”.
Лицо Пьера расплылось в улыбке, когда её слова напомнили ему о том дне, когда он снова перехитрил Лару Крофт
“Ты выстрелил по нам, когда мы выходили”, - продолжила Лара, прищурив глаза. – “Ты промахнулся, потому что ты всегда был паршивым стрелком, но ты умудрился вызвать обвал. Я выбралась, а Майкл – нет”.
Пьер попытался пожать плечами, но движение вызвало жгучую боль, и он остановился.
Лара попятилась от него, а затем подошла к краю кровати и села рядом с ним на матрас”. Да, ты всё позабыл, не так ли? Но я-то помню”. Он внезапно ткнула его в больное плечо.
Крик Пьера от боли, причинённой тычком Лары, превратился в беззвучный стон в дыхательной трубке. Теперь он смотрел на неё диким взглядом, пытаясь двинуться и как-нибудь остановить её, но он был крепко привязан к постели.
“Ты имеешь хоть какое-нибудь представление, чем стали для меня последние две недели?” - выпалила ему она. “Имеешь ли ты хоть малейшее понятие, через что мне пришлось пройти? Понимаешь ли ты, что это было частью моей жизни?”
Пьер заметил, что он трясёт головой.
“Конечно нет” - прошептала Лара – “Как кто-то вроде тебя может знать? Как?”
Звук шагов в коридоре по направлению к закрытой двери достигли слуха Лары. Она посмотрела на Пьера, пистолет всё ещё был направлен на него. “Если ты издашь хотя бы стон, когда он войдёт, то вновь отправишься к хирургу”. Не сказав больше ни слова, она исчезла из поля зрения Пьера.
В замке повернулся ключ, и в дверь вошёл санитар с поддоном, на котором лежали различные шприцы. Он сверил номер палаты с числом на бирке шприца, затем подошёл к больному. “Как вы себя чувствуете, мистер ДюПонт?”
Мысли проносились у Пьера в голове. Если санитар найдёт в палате Лару, он покойник. В глазах Лары было видно, что она, несомненно, с этим справиться, даже если бы это означало, что на звук выстрела сбегутся врачи и пациенты. Он всегда считал себя умным человеком. А если ты умный, ты не будешь рисковать, если последствия могут быть очень серьёзными. У него всегда был запасной план, некоторый резерв, чтобы разобраться с неожиданностями, которые частенько доставали его на работе. Кому-то ещё также играть было легко: ты знал, что они будут осторожны, продумывать каждый шаг, и так далее.
А это было совсем другое. Когда ты вставал на пути кого-нибудь вроде Лары Крофт, о правилах по любому приходилось забыть, Лара всегда делала то, что хотела. Но имея дело с Ларой Крофт, которая чувствовала себя так, как если бы ей больше нечего было терять…это было самое худшее положение, в которое только можно было попасть. Борьба с кем-нибудь всегда означает получение повреждений в её процессе. Это был принцип камикадзе: один человек добровольно отказывался от своей жизни, чтобы убедиться, что ты потерял свою. Обычно у Пьера на такой случай был заготовлен отход, чтобы куда-нибудь убежать, где-нибудь отсидеться, пока всё не уляжется.
Но не в ту ночь.
Санитар ближе посмотрел на Пьера. “Хммм…вы нормально себя чувствуете? Вы выглядите немного бледным. И потным. Вас беспокоит боль?”
Пьер как можно сильнее потряс головой.
“Что ж, это хорошо. Теперь пришло время медикаментов”.
Глаза Пьера расширились, так как его ум напряжённо работал. Если они накачают меня этой дрянью, то я не смогу рационально думать, и выкину какую-нибудь…глупость…Лара не замешкается и осуществит свою угрозу. Следует оставаться с чистой головой и думать о том, как отсюда выбраться… Он замотал головой из стороны в сторону в немом протесте.
“Ну же, не надо так сейчас” - настоял санитар. –“Это всего лишь маленькая игла. Это поможет тебе заснуть”.
Не обращая внимания на боль в плече, Пьер ещё больше тряс головой и ёрзал руками по матрасу, выказывая категорическое несогласие.
“Это займёт всего момент” – упорствовал мужик. – “Ну же, доктор сказал, что тебе следует вколоть это”.
Пьер не слышал. Он продолжал протестовать, фыркая в дыхательную трубку и колотя кулаками по кровати.
Санитар остановился. “Что ж, хорошо. Но это мой последний обход перед тем, как закончится моя смена. Пройдёт ещё два часа, пока кто-нибудь ещё здесь пройдёт. Я не могу дать тебе это, если ты отказываешься от медикамента, но предполагаю, что ты будешь чувствовать следующие два часа до того, как решишь, что уверен”.
Пьер не был уверен, что останется жив в ближайшую пару минут после того, как человек скроется за дверью, но он снова не одобрил медикаменты.
“Правильно. В этот раз пеняй на себя”. Санитар забрал поддон и зашагал к двери. Перед тем как выйти, он повернул головы к своему пациенту. “Следующей ночью я снова тебя увижу”.
Пьер кивнул, мысленно добавив к его словам: “Если повезёт”. Как только санитар покинул палату, ночной воздух качнул занавеску на окне, и Пьер взмолился, чтобы человек не почувствовал ветра в комнате этого, но его страх был напрасным, так как санитар захлопнул за собой дверь и закрыл её на ключ.
Секундой позже Лара Крофт выскользнула из-под кровати, подняв простынь, которую не подоткнула под матрас, и снова встала над Пьером. “Не могу в это поверить. На этот раз ты был хорошим мальчиком”.
Он нахмурился, но после того, как он мотал головой перед санитаром, это было больно, и он вмиг сморщился от боли.
“Итак, где мы остановились?” - Лара пододвинула соседний стул к больничной койке и села рядом с её заключённым. “Хорошо. Мы сравнивали эпизоды из наших жизней. Я буду первой, если ты не возражаешь. Не то что бы у тебя есть выбор, конечно, но мне нравится притворяться, что я действительно ставлю тебя перед выбором. Прямо как те южно-американские диктаторы, которые “демократически” избираются просто потому, что люди знают, что проголосовавший против этого деспота будет наказан, ты не думаешь? Конечно, каждая так называемая “цивилизованная” нация ищет другой путь. Прямо сейчас, Пьер, я –диктатор, и ты голосуешь, а все остальные получили обратные инструкции. Что ж, опускай свой бюллетень”.
Медленно, злобно, Пьер кивнул головой. Если бы он что-нибудь сказал, то это, может быть, был бы удачный ход. Но он должен был играть правильно, а это означало показывать Ларе то, что она хотела видеть. Потому что в противном случае она могла действительно применить тот пистолет снова, а это не было хорошо.
“Замечательно” - Лара скрестила ноги, положила руку с пистолетом на колено и продолжила. – “Я знаю о твоём прошлом, разумеется. Мать оставила тебя, когда ты был совсем маленьким, а папочка был громилой, позволявшим делать своему сыну всё, что тот пожелает. Ты, наверно, считаешь, что это ужасно, но с моей точки зрения, ты с малых лет получил полную свободу”.
Она переменила тон. “Ты даже не знаешь, каково это, расти в полной социальной изоляции, потому что твой отец считает, что ребёнок должен видеть, но не должен слышать. Обучаться всем этим этикетам и соответствующим манерам, приучаться благодарить даже за то, что тебе не нравится. Привыкать находиться в настолько переполненных и тесных местах, что ты можешь едва вздохнуть. Нет, ты с первого же дня был свободен”.
Ничего не понимая, Пьер взглянул на неё. Что ему следовало делать?
“Потом, когда я больше всего в них нуждалась, они отправили меня в школу в другой стране! “Окончить школу” как они это называли. Если подумать, то это довольно точное название. Но они имели в виду “закончить саму себя”, если я ещё не выучила абсолютно все правила, когда жила дома. Ты можешь представить меня, заканчивающей школу?” Она закинула голову назад и засмеялась. Не громко, но звучно.
“Итак, по пути самолёт потерпел крушение, и папа наконец от меня отрёкся. Не было больше жизни в высшем обществе, всяких там “окончаний школ”, и я получила свою свободу. Единственное огорчение в том, что папа больше не хочет со мной разговаривать. Хватит того, что моя мать умерла, но зато это сделало его ещё хуже”.
“Ты знаешь, я позвонила ему на следующий день. Позвонила и сказала, что Майкл убит. Я считала, что так и надо, учитывая, как он раньше встретил Майкла: казалось, что они сойдутся, несмотря на то, что он американец. И знаешь, что он сделал? Сказал, что сожалеет по поводу Майкла, того, что он остался со мной, а потом погиб. Как будто у меня был выбор?”
“Конечно, я попыталась ему объяснить. Попыталась донести до него, что это была твоя вина, что если бы ты не решил последовать за нами и не сбежать с моей находкой, то не было бы погони, и ты бы не выстрелил и не вызвал обвал. Но он был убеждён, что каким-то образом вся ответственность лежала на мне, несмотря на то, что Майкл не был ребёнком и делал то, что считал нужным, не потому, что я на него надавила или заставила его”.
“Может быть, тебе следует позвонить папе и сказать ему, что это твоя вина. Ты другой мужчина. Возможно, он и выслушает тебя. Но я в этом сомневаюсь. Когда папа упрямится, требуется по меньшей мере локомотив, чтобы сдвинуть его с мёртвой точки. А прямо сейчас ты не сильнее тележки. И я боюсь, что это сделает нас ничего не стоящими в глазах моего папы”.
Лара медленно встала, взвела пистолет, приставила его к подбородку, запрокинула голову, закрыла глаза и нажала на курок.
Щёлк.
“Кажется, мне пока везёт, Пьер. А тебе?”
Пьер заметно затрясся, когда Лара отвела пистолет от горла и нацелила на его голову. Он хотел закрыть глаза, как это сделала Лара, но он не мог оторвать взгляда от её пальца…лежащего на курке… начинающего на него давить…
Щёлк.
Пьер глубоко вздохнул, и Лара засмеялась. “Итак…тебя не подвела во второй раз. Хотя осталось ещё два патронника…и вот в чём вопрос…будет 5 моим счастливым номером…или твоим?”
Она посмотрела на Пьера, дрожащего под простынёй, так как мягкий ветер подул через окно в палату, танцуя в воздухе, кружась по комнате. Там, снаружи, был действительно дивный вечер. Было стыдно просиживать его здесь.
“В любом случае, Пьер, вот история моей жизни: отец, которого для меня никогда не было, который заперся в своём собственном мирке политики и экономики, чтобы уберечь себя от размышлений о прошлом, от раздумий о матери… Стены, настолько высокие, что даже его единственная дочь не может через них перебраться. Может быть, вот почему я делаю то, что я делаю”.
Она села на стул, скрестила ноги, уравновесив на колене пистолет, ствол которого был направлен на кровать. “Да, я думаю, это будет хорошим оправданием, не так ли? Я исследую и делаю своё дело ради спортивного интереса, что нормальные люди не делали бы и за миллион фунтов. Или франков, как ты предпочитаешь. Какая твоя любимая валюта, Пьер?”
ДюПонт пожал плечами, пытаясь показать полную беспомощность, непонимание, то, что он никогда об этом всерьёз не думал.
“Ты знаешь, они ведь все одинаковые. Доллары и дойчмарки, лиры и рубли, йены и песо… Знаешь ли ты, что мой отец назвал бы цену любой из них, цену покупки или продажи, точную на текущую дату. Ему вправду нравятся такие вещи. На этом он сколотил часть своего состояния перед тем, как жениться на матери. Каждый день и каждый вечер он читает газеты и запоминает прогнозируемые цены, чтобы держаться на вершине успеха”.
“Но всё это значит так мало в большой схеме вещей. Тот факт, что он даже не замечает свою собственную тюрьму, не может понять, что сам создал её для себя, в данный момент совсем некстати. Это его проблема, не моя. С другой стороны, ты являешься моей проблемой”.
Она обвинительно ткнула пальцем ему в нос. “Ты, конечно, не единственная моя проблема, но на данный момент самая большая. Не думай, что ты единственный человек, по вине которого я чуть не свихнулась, потому что это не так, и даже если бы оно так и было, я не доставила бы тебе такого удовольствия, поведав тебе об этом. Пьер ДюПонт, есть и другие. И их дюжины. Некоторые из них могут заставить выглядеть тебя как святого. А мы все знаем, что в этой игре нет святых. Нет ни плохих вещей, ни хороших. Мораль и археология уже давно несовместимы”.
Пьер хотел было возразить: то, чем они занимались, не было археологией, но вместо этого только нахмурился.
“Но ты что-то знаешь, Пьер?”
Он поднял брови, как будто бы хотел спросить: “Что?”
“Вот почему я делаю то, что я делаю” - заявила Лара. – “Возбуждение от того, что я делаю что-то, что, как я знаю, является правильным…вот что держит меня в игре. Чувство удовлетворения, когда я успешно справляюсь с поставленной задачей, зная, что никто больше на Земле не смог бы её выполнить. Осознавать, что когда я делаю свою работу, я права, а все остальные – нет… Это сильный соблазн, не так ли?”
В это время Лара приставила пистолет к виску, закрыла глаза…и надавила на курок.
Щёлк.
Пьер начал извиваться в кровати
Лара открыла глаза и опустила пистолет. “Кажется, этой ночью повезло мне, Пьер. Но я думаю, что мне следует закончить, не так ли?”
Она ждала ответа, но Пьер не шевелился. Она подняла пистолет и нацелила его на Пьера: “Не так ли?”
Пьер как можно быстрее кивнул.
Лара всё ещё держала пистолет, нацеленный на Пьера. “Я тоже так подумала”. Она облокотилась на стул и остановилась, чтобы над чем-то поразмыслить.
“Ты знаешь, я подумала о кое-чём ещё” - сказала она. – “В своей жизни я убивала людей. Ты тоже. В конце концов, к этому привыкаешь. Иногда я использовала пистолет. Иногда нож. А несколько раз я даже сделала это голыми руками. И, по какой-то причине, я почти всегда чувствовала себя…эйфорически. Если хочешь, “очисти” свой желудок, потому что даже если я знаю, что в настоящий момент я поступаю правильно, кто-то может думать по-другому”.
“И я полагаю, вот что тебя больше всего беспокоит, Пьер. Когда я разберусь с тобой…когда я одержу над тобой верх в твоей собственной игре, где-то в глубине сердца я знаю, что поступлю правильно”.
“Было время, Пьер, когда я ненавидела твой тип. Так ненавидела, что это чуть ли не заставляло меня плакать. Факт, что люди как ты не со мной, совершенно выворачивал меня, извини за сленг. Поэтому когда я поняла, какой ты злой, это сделало меня просто счастливой”.
Пьер снова начал трястись в кровати. Но Лара не делала…
“Когда после двух недель поисков я наконец настигла тебя, благополучно взяв на прицел, не дав тебе шанса смыться, я наконец чувствую твой страх, видя, как ты вспотеешь…когда придёт финал, твой фатальный исход, раз и навсегда”.
Хотя он пытался себя контролировать, одна слеза покатилась из левого глаза Пьера, и он продолжил дрожать
Лара повела пистолетом, пока дуло не коснулось его лба. “Когда я буду знать, что ты проснёшься в каком-нибудь другом месте, где-нибудь не в этом мире
Её палец слегка коснулся курка, некоторый момент поскользил по нему вверх-вниз, а потом начал давить
Пьер наконец нашёл силы закрыть глаза, когда увидел, что она начинает жать на курок. Он чувствовал, как сердце колотится в его груди, казалось, это было слышно даже в коридоре. Он дышал настолько быстро, что казался вентилятором. Время резко замедлилось, когда паника проникнула в его мозг, смешавшись там с адреналином, как бы дав ему драгоценную пару секунд, чтобы мысленно проститься со всем в этой жизни, зная, что он труп, ещё до того, как услышал выстрел.
Щёлк.
“…Вот тогда я пойму, что мой пистолет не заряжен. Я думаю, Пьер ДюПонт, теперь мы квиты”, - сказала она, пряча пистолет. Не сказав больше ни слова, она повернулась, подошла к окну и исчезла.
Два часа спустя другой санитар делал свой обход и обнаружил, что Пьер ДюПонт не спит, находясь под действием какого-то нервного шока. Больной даже не возражал, когда медбрат достал шприц, пустил из него струю, и ввёл иглу глубоко в его вену. “Спите крепко, мистер ДюПонт”, - сказал санитар, когда лекарства поступили в организм Пьера, наводя на него сон. Где-то внутри, он был рад небольшому перерыву. В его душе останется шрам…
|
